Ох уж эта Эдерна, страна контрастов! Здесь утонченная дама по имени Искусство живет под одной крышей с грубым мужланом по имени Война, и оба, кажется, вполне довольны подобным сожительством. Здесь вельможи по вечерам танцуют на балах, щеголяя пестрыми нарядами, о которых высшему света Дагорта и не снилось (за исключением, конечно, барона ван Гарата), а ночью за закрытыми дверями обсуждают планы междоусобицы. Сердца людей наполнены радостью сегодняшнего дня и тревогами завтрашнего, а такими сердцами легко управлять. Ах, Эдерна!

Всю эту информацию Альрик выведал еще до того, как прибыл в столицу дружественного Дагорту государства. И не то чтобы он совал нос в чужие дела, но разве можно не вслушиваться в разговоры, которые ведутся на постоялом дворе для заезжих купцов, когда все эти разговоры – об одном и том же? Для простоты восприятия почти все здесь говорили на Общем наречии, отчего барону даже не пришлось напрягать слух, чтобы ухватить нить повествования. Конечно, на родине, перед началом путешествия, его предупреждали о надвигающейся буре в высших кругах Эдерны, но то были лишь обрывочные сведения и ничего конкретного. Однако именно такие времена, как показывала практика, были наиболее благоприятны для выведения торговли на новый виток отношений. Посему торговая палата направила одного из своего старших инспекторов лично заняться делом, войти в контакт с деловыми партнерами Дагорта в этой стране и обсудить условия сделок. В придачу к этому парочка давних друзей из Ганзы, едва услышав о плавании Альрика на материк, не преминули обратиться к нему с просьбой заключить несколько соглашений от их имени – с соответствующими процентами, разумеется.

Прибыв в Эдерну лишь два назад, барон уже был захвачен круговоротом светской жизни. Казалось, люди здесь только и делают, что пьют вино, ходят на званые приемы и строят козни, но никак не занимаются повседневными делами с угрюмыми лицами, как это свойственно соотечественникам Альрика. Пока что встречи с деловыми партнерами протекали вяло, эдернийцы не спешили с выводами, а инспектор не показывал своей заинтересованности, но в этом деле спешка никогда не приводила к желанным результатам.

И вот ван Гарат сидит здесь, на приеме герцога де Бенара, направо и налево нахваливая блюда местной кухни и прелестные наряды гостей. Плащ-халат самого барона, сшитый из искусного шелка, был выкрашен очень популярным в этой стране пигментом под названием бистр, отчего наряд этот снискал немало комплиментов, а золотистые узоры на передней части халата так и вовсе покорили эдернийских дам. Здесь Альрик не чувствовал на себе насмешливых взглядов дагортской знати, одетых в безвкусные камзолы, здесь он был среди своих. Здесь роскошь чувствовалась во всем, и в сравнение с этим Дагорт казался крестьянским мальчишкой с сопливым носом и в дырявых ботинках, которому ни за что не достичь подобного утонченного вкуса.

Начался танец, в котором принимали участие почти все присутствующие, независимо от возраста и витиеватости титула. К сожалению, комплекция барона не позволяла ему лихо кружиться в танце, к тому же он не знал ни одного верного па, а халат бы то и дело путался в ногах. Все эти доводы он приводил в свою защиту, когда другие гости пытались увлечь его за собой, но в конце концов сдались, позволив Альрику направиться в угол бального зала и наблюдать за происходящим с неподдельным интересом.

Инспектору довелось по чистой случайности узнать еще в начале вечера, что на прием прибыл его соотечественник, один из инквизиторов, но имени он не разобрал, точнее, оно было так исковеркано эдернийским акцентом, что превратилось в какое-то несуразное «филе». Вряд ли Альрику довелось лично познакомиться со всеми инквизиторами, но что-то подсказывало ему, что человека с подобной фамилией в рядах инквизиции, да и во всем Дагорте, не существует. Как бы то ни было, он не горел желанием видеть на этом роскошном вечере напоминание о родине, а потому предпочел укромно стоять подальше от суеты, пока не окончится танец.

Ван Гарат увидел его, продирающегося сквозь толпу знатных дам и господ, подобно одному из дагортских ледоколов, что сейчас бороздят просторы северных морей за тысячи лиг от берегов Эдерны. Черная клякса инквизиции на фоне цветастых нарядов местных вельмож, уже издалека можно было догадаться, что сюда направляется полной самообладания поступью не кто иной, как Черный Барклай. Разумеется, их пути пересекались пару-тройку раз на родине, во время таких же знатных приемов, или когда Альрику доводилось штурмовать цитадель инквизиции вместе с другими инспекторами торговой палаты, с целью добиться большей прозрачности в ведении гроссбухов. Они с Финли не были близко знакомы, и обстоятельства до сих пор не обязывали их к этому, хотя до Альрика доходили разные слухи о кровожадности инквизитора, о его зачистках и прочих методах, от которых каждая уважающая себя дама падает в обморок. Ван Гарат, впрочем, вполне понимал позицию инквизиции, а именно – цель оправдывает средства; сам он тоже не гнушался некоторыми не вполне законными методами для достижения наибольшей выгоды, хотя до Финли ему было, мягко говоря, далеко.

При приближении соотечественника барон окинул крепко сложенную фигуру оценивающим взглядом, с удивлением отмечая обманчивую простоту и одновременную изысканность наряда; особенно броско смотрелось черное аби с примесью серебра. Кто бы мог подумать, что такой человек способен отдавать дань моде, но, видимо, не только сжиганию еретиков учат поборников веры. Разумеется, полная фигура ван Гарата смотрелась бы нелепо в подобном одеянии (чего, к сожалению, не осознавали другие дородные мужчины на приеме, втиснутые кто в жюстокоры, кто в камзолы), но инквизитору Финли оно было определенно к лицу.

– Компания земляка мне только в радость, милорд, – с поклоном ответил Альрик, расплываясь в улыбке. Он кривил душой, разумеется, но разве это волновало кого-то из них двоих? Приличия должны быть соблюдены, особенно на таком роскошном вечере, а рубить с плеча – это, как выражались эдернийцы, "моветон".

Инспектор пододвинул другой стул для себя, подобрал подол халата, и почти одновременно они уселись на изысканные четырехногие создания, появившиеся на свет в лучших мастерских эдернийских столяров.

– Я надеюсь, вы наслаждаетесь вечером не меньше меня, – вдохновенно продолжил Альрик, окидывая взглядом залу. – Право, местные знают толк в роскошных приемах и званых вечерах, и смею заметить, что нашим соотечественникам и не снился такой размах. Впрочем, все всегда упирается в финансы…

С этой неоднозначной, и в то же время ни к чему не обязывающей, фразой он посмотрел на Финли, словно ожидая подтверждения своего мнения. Однако ван Гарат знал, что перед ним сидит человек не пустых разговоров, но решительных действий. И что-то подсказывало, что господин инквизитор завязал беседу с господином инспектором вовсе не с целью обсудить последние тренды эдернийской моды или – на потеху Семерым – сегодняшние кушанья.

Отредактировано Альрик ван Гарат (2019-08-18 22:42:42)

Со стороны они, вероятно, смотрелись очень необычно, особенно в контрасте друг с другом: строгого вида инквизитор и податливый барон. Даже одежда была подобрана будто бы целью подчеркивать их различия – темный наряд Финли отдавал дань уважения его угловатой, но в то же время сильной фигуре и жесткому нраву; расписной халат барона всем своим видом давал понять о миролюбивости владельца. По крайней мере, с такой целью были подобраны эти одеяния, но соответствовал ли внешний вид действительности? Гости вечера, проходившие мимо, слегка скашивали глаза на необычный дуэт из Дагорта, но правила приличия не позволяли аристократам слишком уж пялиться на других, и разве что девушки в другом конце зала, еще незамужнее и оттого не поднаторевшие в светском этикете, могли позволить себе энергично перешептываться и кидать взгляды сквозь толпу на Финли и ван Гарата. Однако этих двоих вряд ли беспокоило то, что так активно обсуждали эдернийские девицы.

Инспектор выдержал тяжелый взгляд собеседника без особых усилий, хотя человек поскромнее наверняка бы сконфузился и сразу начал перебирать в уме свои былые прегрешения, которыми могла бы заинтересоваться инквизиция. Альрик же чувствовал себя свободно даже в обществе самых неудобных и неприятных людей; Черного Барклая можно было причислить и к первым, и ко вторым – в зависимости от того, у кого спрашивать. Однако барон не спешил с выводами и решил дать беседе течь по руслу, заданному Финли, как он часто делал и в других ситуациях, не желая оказывать лишний напор.

Казалось, Барклай был раздосадован или даже разозлен тем, что эдернийская знать устраивает званые вечера в такие неспокойные для страны времена. Барон задумался, стоило ли объяснять ему, что подобные приемы могут сыграть ключевую роль в будущем Эдерны, если принять во внимание, сколько тайных разговоров, намеков и недомолвок звучало в этих стенах; не во всеуслышание, разумеется, а только для избранных ушей, к числу которых не принадлежали ни сам ван Гарат, ни Финли. В конце концов, решившись все же не пускаться в домыслы и теории о значимости пиров в становлении политического строя страны, Альрик произнес очень добродушно:

– Вы правильно догадались, что меня привели сюда дела, а именно – представление интересов Дагорта на эдернийском рынке. Но, как вы уже заметили, – он перевел рассеянный взгляд на танцующих и слегка качнул головой, – мои дела продвинулись не так далеко, как мне хотелось бы, во многом благодаря страсти эдернийцев к досугу подобного рода. Мне жаль, что вы не разделяете моего восторга от званых вечеров, но даже моему восторгу есть предел, когда торговые дела застопориваются по причине этих же самых вечеров. Пышные платья, изысканные блюда, утончыенные беседы – все это не может не очаровывать, но лишь до поры до времени.

Казалось, барон ван Гарат все ходил вокруг да около, повторяя уже сказанное и не желая задать главный вопрос, как будто тот мог обжечь его своей откровенностью. Он вновь посмотрел на хмурое как тучи лицо инквизитора, словно это могло придать ему уверенности. Наконец с легким вздохом он произнес:

– А какие дела привели в Эдерну представителя нашей инквизиции? Неужели местные службы больше не справляются с наплывом еретиков? Хотя полагаю, что эта информация не предназначена для моих любопытных ушей.

Альрик знал, что в Эдерне процветает инакомыслие – как по отношению к правящей системе, так и по отношению к Церкви Семерых. И если первое представлялось ему отличным шансом принести в казну Дагорте дополнительный доход, то второе мало заботило в силу своего крайне низкого потенциала с финансовой точки зрения. Фанатикам веры был безразличен звон монет, и именно поэтому инспектор предпочитал не иметь с ними никаких дел.

Второй круг танцев подходил к концу, а это значило, что распорядитель танцевального зала вскоре объявит паузу в увеселительной программе – люди разбредутся по просторному холлу, переводя дыхание от энергичных па и заведут беседы на незначительные отвлеченные темы. Последнего нельзя было сказать о беседе барона и инквизитора, ибо разговаривали они на полном серьезе, каждый пытаясь вытянуть из собеседника обрывки информации так, чтобы это не выглядело неприкрытым любопытством. Сам барон старался сохранять беззаботное выражение лица, показывая лишь вежливый интерес к теме разговора. Хмурая или недовольная маска на балу равноценна пляскам на поминках, так что нельзя было давать повода для ненужного внимания со стороны других гостей.

Почему-то Альрик мог без труда представить себе, что Барклай действительно не очень хорош во всем этом, отчего создавалось впечатление, будто он выполняет данное поручение неохотно. Интересно, предпочел бы он сейчас смотреть на костер грешников вместо того, чтобы сидеть здесь и состязаться в светских беседах с ван Гаратом? Как бы то ни было, барон довольно быстро смекнул, что инквизитор очень нуждается в его сведениях относительно дел с зажиточными эдернийскими купцами. Возможно, сам Финли не знал, с какой стороны подступиться к местным дворянам; возможно, не имел достаточно связей; или же просто решил прибегнуть к помощи старшего инспектора, принимая во внимание его многочисленные знакомства.

Взгляд Черного Барклая цепким хищником скользил по танцующим парам, что заставило Альрика задуматься: неужели они уже попали под чье-то неотступное наблюдение? Конечно, любопытные девушки были не в счет, иначе такой человек, как инквизитор, не стал бы озираться по сторонам с явным неудовлетворением. Пока что это неудовлетворение не переросло в беспокойство, но надолго ли его хватит? Что-что, а скрывать свои эмоции на званых приемах инквизиторов явно не учили.

– Милорд, право, вы обо мне очень невысокого мнения, если вы имеете в виду то, о чем я подумал, – с театральной сокрушенностью покачал головой барон, а затем слегка наклонился к собеседнику и понизил голос: – Контрабанда карается здесь по всей строгости эдернийского закона, и я, как официальный представитель Дагорта, не веду дел с людьми, которые хоть отдаленно связаны с подобными махинациями.

В этом ван Гарат все же позволил себе некоторую вольность. Хоть он действительно не имел отношения к нелегальному товару, он догадывался, что некоторые лица, которые днем обсуждали с ним сделки в роскошных светлых кабинетах, по вечерам проворачивали более темные дела в более темных местах.

– Я мог бы назвать вам несколько имен, но все они – добропорядочные купцы с незапятнанной репутацией, так что какой от этого прок? Мне очень жаль, что я никак не могу помочь вам с этим вопросом, но позвольте мне, в свою очередь, спросить: какой интерес может быть у инквизиции к максимально эффективным способам доставки, как вы изволили выразиться? Мое воображение ограничено доходами и расходами, так что я не могу назвать ни одной веской причины, зачем сведения подобного рода могли бы вам пригодиться.

Речь барона была плавной, а взгляд бесстрастным, но внутри он почти кипел от возбуждения. Финли смог заинтересовать его чем-то, чего он пока не мог понять, но тем не менее, это казалось очень интересным.

Отредактировано Альрик ван Гарат (2019-08-28 17:04:56)

Постамент в дальнем конце зала занял достопочтенного вида мужчина, объявивший о небольшом перерыве между танцами, а это значило, что настала пора вновь отведать изыски местной кухни, а чтобы закуски лучше усваивались, к ним предлагали различные вина в небольших бокальчиках. Ван Гарат поражался, сколько еды поглощали эдернийцы – ему хотелось попробовать все деликатесы сегодняшнего вечера, но вместе с тем он чувствовал, что первая половина ужина была слишком плотной и сейчас его желудку нужен покой. Однако от освежающего глотка вина он бы все же не отказался. Тихая ненавязчивая музыка создавала атмосферу, располагающую к отдыху, а монотонный гомон людей, разбредавшихся по залу, так и вовсе клонил в сон. Все-таки час уже не ранний, но прием еще не достиг своего апогея.

Эти размышления слегка отвлекли барона, и он пропустил мимо ушей слова собеседника о незапятнанной репутации, украдкой выслеживая прислугу с подносом бокалов, в которых плескалось невероятного аромата вино, которым так славилась Эдерна. Но девушка-служанка была далеко и, казалось, вовсе не собиралась идти в их сторону, так что Альрику не оставалось ничего иного, кроме как вновь внимательно прислушаться к Финли.

Похоже, что корни интереса инквизиции к происходящему в Эдерне простирались гораздо глубже контрабандных товаров. Если речь шла о перевозках людей, о чем так прозрачно намекнул инквизитор, то дело должно быть серьезным. И хотя мотивация священной службы оставалась загадкой, Ван Гарат быстро смекнул, что в данном случае игра не стоит свеч и ему лучше не ввязываться в подобные занятия, дабы не испортить свою репутацию. Пусть инквизиция сама разбирается с нечистыми на руку дельцами, а он будет предаваться праздности, так ненавистной Барклаю.

– Если я расслышал вас правильно, Ваше Превосходительство, – задумчиво произнес инспектор, слегка приподняв брови от удивления, – то речь идет о перевозке людей, судя по всему, тайной, а значит – в высшей степени незаконной. Будь вы моим деловым партнером, я был бы глубоко оскорблен, что вы могли допустить даже мысль о моей связи с подобными преступниками. Но поскольку вы представляете интересы инквизиции, я верю, что действуете вы во имя высшего блага, а значит, не имели дурных намерений.

Речь барона растекалась во все стороны, подобно пятну от красного вина на белой сорочке, будто бы не неся в себе никакой смысловой нагрузки. На самом же деле он пытался выиграть время, дабы обдумать свой следующий шаг, от которого, возможно, будет зависеть успех его собственного поручения в Эдерне. Назвать какое-либо имя представителю инквизиции значило обречь человека в лучшем случае на допрос, в худшем – на пытки и казнь. Не то чтобы Альрик переживал о грузе, который камнем ляжет на его совесть, но подобное вмешательство в его деловые переговоры могло пагубно сказаться на прибыли. Чем богаче купец, тем больше у него поводов скрывать что-либо. Но сдать богача на растерзание инквизиторов значило оказать самому себе медвежью услугу. Наконец барон собрался с мыслями и произнес на пониженных тонах:

– Но, если вы настаиваете, я все же могу попытаться помочь вам. Франсуа Дюпре – начните свои дальнейшие поиски с него. В основном он поставляет целебные травы и пряности из Захии и других восточных земель, но он не раз намекал на «свои способы ведения дел», когда сделка казалась ему слишком невыгодной. Я также слышал, что его прошлое покрыто тайной и, несмотря на эдернийское имя, сам он не из местных.

Такой купец действительно торговал в Эдерне и близлежащих землях и время от времени пересекался с Альриком. Они не были хорошими партнерами, потому что Дюпре имел тенденцию заламывать слишком высокую цену на свои товары для экспорта в Дагорт, но ван Гарат знал, что его дело процветало и без дагортского рынка сбыта.

– Он живет в пятом округе в одном из самых роскошных особняков, вы не ошибетесь с нужным домом. Однако смею предположить, что вас больше заинтересует одна любопытная деталь: склады Дюпре охраняются так, будто весь преступный мир Эдерны только и думает о том, как бы стащить оттуда корицу и кумин.

Барон усмехнулся, хоть и не был уверен, оценит ли инквизитор по достоинству его шутку; каменное выражение лица было беспристрастным и слегка осуждающим. Однако юмор тут же отошел на второй план, так как Альрик вдруг заметил, что к ним наконец-то направляется девица с подносом, лавируя между кучкующихся гостей.

Отредактировано Альрик ван Гарат (2019-09-06 20:44:09)

Внимание барона полностью переключилось на приблизившуюся к ним служанку, которая вежливо предложила им отведать вина и закусок. И хотя Альрик знал, что ему нельзя переедать, но все же не смог устоять перед таким искушением и, позабыв о непременно грядущих изжоге и метеоризме, вальяжно протянул свою пухлую руку к вяленому мясу, после чего выбрал фужер с красным вином, по цвету гораздо менее насыщенным в сравнение с тем, что предпочел Финли.

Букет вкусов заполнил ротовую полость, стоило только барону положить маленький кусочек на язык. Слегка солоноватое, в меру пряное и невероятно многогранное на вкус, это мясо вызывало желание оказаться подальше от инквизитора и его дотошных расспросов, а в меру насыщенное послевкусие побуждало отведать и вина, дабы испытать настоящее гастрономическое потрясение.
Всю эту идиллию портило лишь то, что инквизитор Финли не клюнул на приманку Альрика, а жаль! Какая отличная представилась бы возможность избавиться от докучливого Дюпре, который не раз отбивал клиентов у друзей ван Гарата по Ганзе и категорически отказывался вести дела с Дагортом по выгодным тарифам. Способ ведения бизнеса у этого эдернийца был все же на удивление эффективен, так что в финансовой гонке ему не было равных. Однако натравить на него инквизицию значило бы раз и навсегда избавиться от упрямого и своевольного купца. Похоже, придется искать другие способы решения этой проблемы.

Черный Барклай, как оказалось, был вовсе не глуп и, очевидно, не так наивен, как думал и надеялся ван Гарат, который не раз слышал, что инквизиторы, мол, все принимают за чистую монету, стоит только поставить под сомнение истинность веры какого-нибудь мирянина, и сразу бросаются собирать растопку и дрова на костер Семерых. Но костру, разумеется, предшествуют пытки, настолько же ужасные, насколько и действенные, ибо под ними люди сознаваются даже в том, чего не совершали. Альрик внутренне содрогнулся, представив Дюпре в камере инквизиции, но быстро отогнал от себя эту мысль: на войне, пусть и торговой, все средства хороши.

В голосе собеседника тем временем послышались металлические нотки, что невольно заставило задуматься о том, насколько далеко этот мужчина готов зайти, чтобы выполнить свое поручение. Интуиция подсказывала, что он ни перед чем не остановится – даже не столько из-за важности своего задания, сколько из принципа. Финли явно не настроен возвращаться в Дагорт с пустыми руками, но Альрик не планировал облегчать ему задачу просто по той причине, что они были соотечественниками. К тому же, по-прежнему было не до конца понятно, какой интерес испытывает инквизиция к тайным перевозкам людей. Грибок ереси на гниющем теле правящего строя Эдерны? Угли революции, которые ворошат инакомыслящие? Впрочем, все это мало интересовало ван Гарата.

– Простите мне подобную оплошность, мсье Финли, – сухо произнес инспектор, допив столько же сухое на вкус вино и пропустив колкость собеседника мимо ушей. Его тон больше не сочился добродушием и желанием угодить, теперь это был тон расчетливого и осторожного человека. – Вы правы, Дюпре почти не имеет отношения к рынку Дагорта. Но мы возвращаемся туда, откуда начали – я не в силах помочь вам с поиском нужных людей. Почему вы решили, что я смогу дать вам ответы на такие каверзные вопросы? Я всего лишь инспектор торговой палаты, а не связной на черном рынке.

На его лицо наползла тень, когда он слегка склонил голову вперед. Теперь это больше не был мягкий и рассыпающийся в любезностях ван Гарат; теперь это был холодный и меркантильный ван Гарат. И если инквизитор хотел играть в игры, на которых сам Альрик собаку съел за долгие годы службы в торговой палате, то пускай на то будет его воля. Но дойдет ли дело до угроз или хотя бы намеков на то, что за судьба ожидает барона в случае отказа содействовать в правом деле святейшей службы?

Гости постепенно стягивались из разных углов зала, чтобы скоро вновь присутпить к танцам: второй круг должен был олицетворять элегантность, чувственность и в то же время достоинство. Тут будут неуместны различные выкрутасы молодежи, современные трактовки классических па и чрезмерное озорство. Нет, второй круг танцев подведет присутствующих к кульминации сегодняшнего ужина, а именно – к десерту и сопровождающим его интимным разговорам. Альрик чувствовал, что беседа с Финли уже затянулась, они слишком долго просидели вдвоем, разглагольствуя далеко не на светские темы; со стороны это наверняка выглядело необычно, даже неприлично. Подумать только – двое гостей абсолютно не участвуют в социальной части вечера, предпочитая общество друг друга, словно волки-одиночки, отбившиеся от стаи.

Надежда ван Гарата побыстрее избавиться от инквизитора пошла прахом, поскольку тот явно был настроен идти до победного конца и выудить из барона всю нужную информацию. Раздражение начинало закипать, подобно шоколадному суфле, что сейчас наверняка уже стояло в печи на кухне, чтобы своевременно быть поданным на стол, горячим и ароматным. Тем не менее, Альрик прекрасно владел эмоциями и не намерен был показывать свое нетерпение Барклаю, однако в то же время он понимал, что на этот раз не получится откупиться очередной байкой о недобросовестном эдернийском купце.

- Прошу прощения, мсье Финли, - произнес он, вновь натягивая на лицо маску вежливости. – Видимо, изначально я понял вас превратно, отчего наша беседа и не заладилась. Должен признать, сложно быть успешным человеком на торговом поприще, не водя знакомств в самых разных социальных слоях. Говорят, мой успех на должности старшего инспектора отчасти объясняется тем, что я могу найти подход к любому деловому партнеру, начиная от важных шишек подобно Дюпре и заканчивая мелкими мошенниками с улицы. Не могу судить о своем успехе, но знакомств у меня действительно хватает.

Он отпил немного вина, мысленно усмехнувшись тому, с какой жадностью пил этот напиток богов инквизитор мгновением ранее. Надеялся приобщиться к божественному, как же иначе.

- У меня есть свой человек в Эдерне, - продолжил Альрик. – Он уже на протяжении многих лет внедрен на черный рынок и время от времени поставляет мне информацию о проворачиваемых в подполье сделках, чтобы я всегда имел самые свежие сведения об обстановке на эдернийском рынке сбыта. Разумеется, все это строго конфиденциально. – Он слегка поднял брови, глядя на инквизитора в упор. – Но если вы говорите, что прибыли сюда с целью вершить благое дело во имя Семерых, то я могу организовать встречу с вашим представителем. Полагаю, без надобности будет упоминать, что все должно пройти как можно незаметнее. Мой человек пуглив, а зовут его Этьен.

В конце концов, ван Гарат ничем не рисковал, выводя Финли на своего информатора. Не было никаких зацепок, связывающих Этьена со старшим инспектором, а в случае непредвиденных обстоятельств можно просто-напросто все отрицать. Проблема лишь в том, кому поверят на слово – инквизитору или члену торговой палаты. Но и Этьен был далеко не промах: пусть негодяй и скользкий тип, он все же знал, что для его блага будет лучше отрицать свою связь с ван Гаратом. К тому же Этьен был обязан ему тем, что все еще топчет землю Эдерны под ночным небом, гневая тем самым Семерых. А такие вещи эдернийцы не забывают.

Инквизитор, похоже, был удовлетворен ответом барона, но особой радости это не принесло ни тому, ни другому. Первому – по той причине, что он вряд ли вообще когда-то бывал в радостном расположении духа, а второму – потому, что теперь он был связан обязательствами по отношению к этому человеку. Ну и жизнь у инквизиторов: только и делают, что вечно идут по следу еретиков, проверяют всех и каждого на чистоту веры, а иногда и сжигают публично, дабы другим не повадно было. Когда же тут найти время для веселья и пиров? Неудивительно, что они все выглядят вечно недовольными судьбой.

Барклай осушил бокал с вином до дна и поднялся со своего места, дабы распрощаться. Альрик же одарил его широкой улыбкой и все так же дружелюбно произнес:

- И мне было несказанно приятно иметь с вами дело, мсье Финли. Надеюсь на плодотворное сотрудничество.

Последняя фраза была произнесена чуть громче, чтобы любопытные уши – если таковые имелись – могли ее расслышать. Но большая часть гостей уже кружилась в очередном танце, который на этот раз был с довольно свободной расстановкой: танцующие могли меняться партнерами и даже образовывали небольшие группки для общего веселья. Музыканты старались изо всех на благо гостей, а мажордом, стоявший на возвышение, был явно доволен проделанной работой. Вне всякого сомнения, вечер удался, и не в последнюю очередь благодаря этому стареющему человечку с постной физиономией и потеющим лбом.

Ван Гарат вздохнул с сожалением о том, что сделка на деликатессы была фиктивной, после чего бросил на Финли последний испытующий взгляд, все еще не поднимаясь с кресла, и с улыбкой пожал плечами:

- Еще одна маленькая вещица, если позволите. Я человек слова и дела, вам это известно, но от подобных сделок я не получаю никакого удовольствия, ведь в итоге я остаюсь в убытке, с какой стороны не посмотри. Полагаю, будет честно попросить вас о небольшом одолжении, дабы компенсировать мои хлопоты. – Он задумчиво посмотрел в сторону и продолжил, будто уже не обращаясь к собеседнику. – Но всему свое время… Как писал один эдернийский мыслитель, чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность. Думаю, вы понимаете, о чем я. Но больше не смею отвлекать вас от этого прелестного вечера.

В конце концов, их невольный союз еще может принести пользу. Барклай был человеком решительным и нетерпеливым – не самое лучшее сочетание, но такие люди на многое готовы пойти ради своих целей, а главное, в его честности не приходилось сомневаться. И хотя сам Альрик предпочитал менее прямолинейные методы, в некоторых делах нужна была грубая сила и умение идти на пролом. Жаль, правда, что не получилось натравить ищейку священной службы на докучливого торговца Дюпре, но у старшего инспектора были в Эдерне и другие дела, в которых содействие Черного Барклая будет вовсе не лишним.

Но сейчас вовсе не время думать об этом, нужно наслаждаться вечером. Ван Гарат грузно встал с изящно отделанного кресла, слегка поклонился инквизитору, будто давая понять, что их беседа окончена и ему больше нечего добавить к уже сказанному. На деле же он представлял перед мысленным взором знаменитые эдернийские десерты, слава о которых простиралась далеко за пределы страны. Все-таки местные знают толк во многих вещах – начиная от изысканной кухни и заканчивая не менее изысканными нарядами. Ах, Эдерна, ты прекрасна!