Они сравнивали железную дорогу с венами на теле земли, чернеющими, взбухшими на ее коже, и когда вагоны поезда потряхивало, качало — они говорили, что это отголоски ее сердечного ритма. Быстрого, бешеного, но почему-то успокаивающего. Романтики, иначе их не назовешь. Они связали с этой дорогой свои жизни, бежали по искусственным артериям быстро, неутомимо — в отличие от лошадей, имеющих характер, потребности, выносливость, двигателю нужно только топливо, в нем и даже рядом с ним было так жарко, что машинисты — надо же, слово-то какое — раздевались почти до белья.

Клифф романтиком не был, и если бы его спросили сейчас, отголоски чего потряхивали, качали эти вагоны, в том числе и его самого, он бы ответил — это было эхо войны.

Она распространилась уже далеко. Борьба за территорию, спорные решения одного, двух, стоящих у власти — и вот уже тысячи человек берутся за оружие, выступая за светлые идеи, принципы, будущее своих близких и миллионов других людей. По крайней мере, так говорят, выступая с трибун, с высоты своего положения, в абсолютной безопасности. Клифф же видел там перепуганных юнцов, которых кидали на передовую, потому что настоящую армию берегли, держали, ожидая лучшего стратегического момента.

И вся эта железная дорога, воспетая наивными дураками, превратилась из творения прогресса в очередную условность войны.

Но были и такие люди как Витто — те, кто использовал любую возможность ради своей выгоды. Война для него всего лишь еще один повод заработать. Контрабандисту было все равно.

Поезд они взяли тихо, подкараулив его в ущелье перед мостом. Клиффа там не было, но он хорошо представлял, как это происходило: бежать было некуда, пассажиры оказались запертыми в вагонах, людям Витто оставалось только волной пройти от хвоста до тягача. Тела они наверняка скинули с моста в реку — поселений рядом не было, когда мертвецы приплывут к первым, Витто уже будет на границе.

Сам он присоединился на ближайшей станции — он и еще несколько подручных Витто. Клифф от них почти не отличался: без своих черно-алых доспехов, без двуглавого орла он становился таким… обычным.

Обычный. Хорошо звучит.

Поезд был продовольственным, пайки и консервы предназначались солдатам. Одним солдатам еда, другим стараниями Витто — оружие. Между станциями они сделали несколько остановок вне расписания, чтобы затолкать его в вагоны. Теперь нужно было лишь как следует спрятать.

— Порох в ящики, в железных контейнерах двойное дно — их никто вытаскивать не будет, сгрузим так, туда все пушки. Возьмите столько людей, сколько потребуется, — объяснял Витто, у него был хорошо поставленный голос, он умел командовать. Выработал за годы работы с контрабандой или за ним стояло военное прошлое? Клифф не знал и не очень-то торопился спрашивать. — Мы с Мигелем займемся головными вагонами, а вы, — он кивнул в сторону Клиффа и еще одного — Тревора, на вид ему было лет семьдесят, старый проныра, — подготовьте хвост.

Клифф криво усмехнулся. Жалел он его, что ли, в хвосте и делать почти нечего было.

Но говорить ничего не стал.

Они с Тревором прошлись по общим вагонам, тот сразу нашел себе сильные руки — подельники Витто хорошо его знали, сами тянулись, чтобы быть поближе. Клиффа они скорее считали чужаком, непонятно почему пользующимся таким доверием Витто. Конечно, откуда им знать, какие дела проворачивались ими благодаря тому, как Клифф заставлял нужных людей смотреть на них сквозь пальцы.

— Ты, ты и ты, — он наугад выделил людей. — Давайте за мной.

Случайности могут как и сыграть на руку, так и обернуться катастрофой. Полагаясь на них, нельзя быть в чем-то уверенным, а уверенность в мире, в котором жил Клифф — где обманывают все, замалчивают все, предают все, — единственная опора под ногами. Твой собственный якорь. Когда он, не думая, выбрал троих, то доверился той самой случайности. Она никогда его особо не жаловала. Не жаловала и сейчас.

Добравшись до нужного вагона, они принялись за работу: вскрывали ящики с оружием, проверяли — это были добротные ружья, Клифф не удержался от того, чтобы не вскинуть одно и не проверить, как оно лежит на плече, как ощущается в руках. Тогда-то он и почувствовал это — кто-то изучал его.

Это был один из этих ребят, самый молодой из них. На вид ему можно дать не больше двадцати, рыжий, на лице россыпь веснушек. В голубых глазах веселье и хитрость — не за них ли ты его завербовал, Витто? Такие как этот парень либо слишком рисковали и умирали в первой же вылазке, либо со временем превращались в чудовищ.

Он тоже понял, что Клифф заметил его.

— А ты откуда сам будешь, мужик? — спросил рыжий.

— Дагорт, — ответил Клифф.

Глупый ответ, потому что честный. Но ему хотелось проверить.

Рыжий сощурился, отряхивая руки о собственные штаны — он только что закончил с первым ящиком и не торопился браться за следующий.

— Вот как, — протянул он, ухмыляясь. — А ты мне кого-то напоминаешь, вроде я тебя где-то видел. Бывал в Родерсе?

Он был в Родерсе. И если бы речь шла о городе, можно было бы посчитать, что рыжий мог его с кем-то спутать. Но Родерс рыбацкое поселение, из тех, где все друг друга знают, а браки заключаются в опасной близости с родственными. Клифф был там, и он тогда отправил на костер достаточно людей.

Рыжий действительно узнал его.

— И где это? У Мнимого на заднице?

— Почти, почти, — осклабился рыжий. Он принялся за следующий ящик, но не для того, чтобы заняться работой — нет, он так же, как и Клифф, вытащил одно ружье, взвешивая на руке. Подался вперед. — Помню этот человек восседал на своей черной лошади. Такой недоступный для всех остальных. Одна женщина все-таки к нему пробилась, отчаянная. Ее дочь была уже мертва, терять нечего. — Он подошел еще ближе. — Так он ее ударил наотмашь ножнами.

Он сказал это и тоже ударил, продемонстрировал, но вместо ножен — ружьем.

Случайности могут как и сыграть на руку, так и обернуться катастрофой. Так и есть.

Клифф среагировал поздно — сейчас, раньше он бы этого не допустил, где-то там, в глубине спутанных мыслей, он это понимал. Он пропустил удар, но ударил в ответ. Без жалости, ни на что не оборачиваясь, как делал это всегда. Рыжий согнулся, получив в живот, потерял преимущество — и проиграл: Клифф развернул его спиной к себе, заламывая руки.

....так же и когда-то делал его отец, заставляя смотреть другим в глаза, чтобы устыдиться.

— Тише, тише, я все понял, — сквозь шипение рассмеялся рыжий, отступая и сглаживая. Он умный мальчик: даже подтвердив подозрения, теперь он будет молчать. — Подумай о том, что без этой руки мы будем ковыряться тут куда дольше.

— Может быть, мне еще и за тебя думать? — поддел Клифф, но отпустил, легко оттолкнув от себя. Рыжий сделал пару шагов по инерции и остановился, безмятежно улыбаясь. — Наглый как тварь, — резюмировал Клифф. — Как хоть зовут тебя?

— Милтон.

— Потрясающе. Клифф, — он, наконец, расстался с ружьем, кинув его в ящик. Кивнул остальным двум. — А вы кто?

Разношерстные ребята, это было видно по тому, как они отвечали. С рыжим Милтоном все понятно — наглый, но уступчивый, если понимал, что ему могут дать отпор, вторым представился самый угрюмый — он назвался Флинтом. Буркнул свое имя неохотно, как через силу, он явно не из тех, кто любил чесать языком, возможно, потому что не привык или однажды это вышло ему боком. Вряд ли темная лошадка, скорее просто работяга, который пытался выживать. По крайней мере, Клиффу нравилось так думать — в этом было что-то, перекликающееся с ним самим, но все же нельзя так быстро делать выводы.

Третий был не похож ни на того, ни на другого. Хоть он и был наглым — не работал в отличие от остальных, предпочитая наблюдать, но эта наглость иная. Клифф убедился в этом, когда тот сначала протянул ему сигарету, а затем молча предложил прикурить с его рук.

Рыба явно крупнее, чем Милтон и Флинт. Впрочем, и не рыба даже — муха.

Клифф не стал отказываться, не посчитав это чем-то зазорным, наоборот — интересный жест, может быть, и подспорье. Пережав между губ сигарету, он слегка наклонился и сделал пару затяжек, выпустил тонкую струю дыма. Табак не самый дешевый, это чувствовалось. Похож на элитный. Клифф подумал бы, что это часть деятельности Витто, да тот редко промышлял табаком — для него это ушедший век, сейчас на пике были совсем другие товары.

А значит, получал этот Муха поболее обычных подельников.

— Муха? Интересный выбор для имени.

Спрашивать, почему именно Муха и была ли эта кличка с подачки кого-то еще, он не стал — слишком дешевый интерес, да и так ли это важно? Он же не интересовался у своей матери, что стояло за ее выбором. Такие истории не всегда себя оправдывали: его вполне могли назвать так в честь какого-нибудь благодетеля, который хотя бы не избил ее после того, как попользовался ее телом.

— Ну что же, дамы! Теперь, когда мы познакомились, давайте закончим наш светский раут и доделаем начатое.

Вздох разочарования был почти ожидаемым, но прозвучал как-то неуверенно — и то от лица одного Милтона.

Он же затем и открыл снова рот:

— Мне тут стало интересно…

— Еще одно потрясающее наблюдения из прошлого? — перебил его Клифф, ядовито щерясь. — Тебе и в прошлый раз стоило бы вспомнить, что бывших инквизиторов не бывает.

И потому что не отпустили бы, и потому что никто не стал бы менять теплое место на неизвестность.

— Да нет же! — фыркнул Милтон. — Я о том, почему только мы отдуваемся!

Клифф хмыкнул. В какой-то степени даже справедливо: Милтон работал, Флинт тоже, в нем никто и не сомневался, а вот Клифф и Муха присоединяться не торопились.

— Считай, что он откупился, — весело ответил Клифф.

— Не ной, тут немного осталось, — проворчал со своей стороны Флинт.

Оказавшись в меньшинстве, Милтон все-таки заткнулся.

Да и Флинт оказался прав: Клифф только-только успел докурить — впрочем, он и долго смаковал одну-единственную сигарету, — а работа была закончена. Не так уж и много им досталось. Самое сложное было еще впереди.

Клифф вытащил из нагрудного кармана флягу и, держа двумя пальцами у горла, слегка взболтнул содержимое.

— Можете ступать, — сказал он, разворачиваясь не к центру состава, где расположилась их импровизированная стоянка, а еще дальше к хвосту. — Или присоединиться.

Оглядываться, чтобы посчитать головы, он не стал.

Лимит на то, чтобы смотреть назад, он собирался потратить, усевшись на краю последнего вагона со своей флягой.

Мерное покачивание вагона действовало умиротворяюще, но даже оно не в силах было заставить ослабить впаянные внутрь инстинкты: когда позади встал Муха, Клифф напрягся, готовый ответить на возможное нападение. Глупость, но инстинкты не заглушить простым самовнушением. Он не на светском приеме и не вышел на балкон полюбоваться на звезды, пусть среди людей Витто было достаточно почти что мальчишек, заглядывающих тому в рот, оставалось еще столько же если не головорезов, но тех, кто точно знает, что лучше всего нож заходит в спину. Поэтому лишь когда Муха приземлился рядом, Клифф расслабился снова.

Восхитительная наглость — тот не спрашивал ни разрешения, ни особенно церемонился, взял из рук Клиффа флягу и сделал большой глоток. И еще один. Клифф боковым зрением следил за ним и за тем, как двигается его кадык. Жадность, видимо, один из основных пороков Мухи.

Жадность и любопытство.

Хотя о последнем часто говорят обратное. Дети вот очень любопытны, тянутся к знаниям обо всем на свете, не оборачиваясь на то, что правильно или не правильно, что вежливо или нет, что обидно или нет, и кто посмеет сказать, что дети — грешны. Но с возрастом почему-то многие вопросы становятся неудобными, неуместными, человеку стыдно задавать их либо его порицают. Клифф мысленно на это усмехался: тогда инквизиторы — это как возможность пройти через второе детство. У инквизитора нет неудобных вопросов, нет неуместных, рано или поздно придется ответить, и никто не осудит его. И он имеет право на жестокость — а ведь и дети часто очень жестоки. Это забавное сравнение. Было забавным сравнением. Пока Клифф не захотел отрезать от себя все то, что делало его инквизитором.

— Витто… — задумчиво повторил Клифф, словно решая, что говорить, а что лучше будет умолчать. — Я думаю, все это, — он сделал широкий жест рукой. — Пробиться на вашем поприще тяжело без связей, конкурентов много. Каждый решает сам, сможет ли он годами прислуживать одному, чтобы затем обрести такую желанную свободу. Витто вот не смог.

Клифф тоже глотнул из фляги. Прекрасный выдержанный виски прямиком из Ардара.

— А моими руками, чтоб ты знал, очень легко устранять конкурентов, — он хмыкнул. — Кого угодно легко устранять. И пусть почти все было стечением обстоятельств, Витто мне обязан. Хотя бы потому, что не последовал за ними.

Закат тускнел быстро. Насыщенный алый, как цвета Инквизиции, точно покрывался дымкой. До чего славное было зрелище.

— Ну а ты? — в свою очередь спросил Клифф. — Ты явно не из тех парней, с которыми мы развлекались в вагоне. Но и те, кто ближе к Витто, обычно держатся рядом с ним, а не с этими бедолагами.